Лхасский апсо

Весьма любопытная статья про гонкхе — монастырскую собаку-сторожа из высокогорной обители Ликир в индийском Тибете (провинция Ладакх). Его функция собаки — охранять обитель, но не от воров, а от злых духов и демонов. При этом вход в главный храм и зал собраний ему запрещён — и он никогда не делает попыток нарушить запрет.

Тибетский монах и собака

Оберегать горный монастырь от злых сил – Путь и предназначение духовной сторожевой собаки гонкхе!

Хозяин заставляет себя ждать. Помахивая хвостом, он носится вприпрыжку по деревне. Наверно, за той самой маленькой беленькой собачонкой с коротенькими лапками. Что поделаешь, любовь слепа. Лобсанг Лундуп – человек, который готовит для хозяина корм и заботится о нем – будет ждать, ничего другого ему не остается. Что ж, придется разогреть еду попозже, когда Его четвероногое Величество соизволит наконец вернуться назад.

На обед ему подадут рис, вареные овощи и овсянку. Только легкая пища. Вчера нос у пса был необычно теплым. Может быть, у него не в порядке желудок? Надо проверить. Ведь речь в конце концов идет не просто о собаке, а о собаке по имени Таши. По профессии он гонкхе – монастырская собака, охраняющая буддийскую обитель. Имя обители Ликир, и находится она в североиндийской провинции Ладакх в Тибете, на отвесной скале на высоте три с половиной тысячи метров.

Жизнь буддийских монахов в высокогорной тибетской обители Ликир сурова и полна лишений. Только у собаки сторожа вдоволь и еды и человеческого участия

Сторожевая собака? «Да-да, вы не ослышались, – подтверждает Лобсанг Рабгаис, 75 летний тезка молодого Лобсанга, и на его морщинистом лице светится широкая улыбка. – Духовная сторожевая собака. Работа Таши – не отваживать воров от статуй Будды и прочих монастырских реликвий, а устрашать демонов, злых духов, которые нашли приют в этом суровом горном мире». Лобсанг младший переводит его слова с ладакхского – одного из тибетских диалектов – на английский.

На скалах лепятся друг к другу белоснежные домики монахов. У входа в монастырский комплекс восседает огромный позолоченный Будда. Он здесь новичок – всего восемь лет как взирает со своего постамента на монастырские постройки, возведенные почти девять веков назад, и деревню в долине. Туда ведут шесть километров петляющей пыльной дороги.

Таши сейчас там, внизу. Но что-то долго не возвращается – молодой Лобсанг начинает беспокоиться. Подавив тяжелый вздох, подобрав полы своего бордового монашеского одеяния, он усаживается на приступку у стены в тени храма. И ждет.

Cобака отдыхает в тени

26-летний монах переживает, как бы его пес не угодила в дурную компанию. Такое в Ладакхе может случиться запросто. Не у всякой собачьей души хорошая карма. Собак в этом отдаленном, каменистом, суровом уголке земли немало – черные, рыжие, пятнистые, большие и маленькие, с курчавой или свисающей клочьями шерстью. И все беспородные. «Как, к сожалению, и Таши, – вздыхает Лобсанг, и в голосе его явно слышится огорчение. – Породистых собак тут вообще не разводят. Какая-то родословная у него, конечно, имеется. Возможно, он дальний родственник тех «британцев», которых завезли сюда в колониальные времена».

Духовному сторожу и охотнику на злых духов тоже иногда нужен покой. Скрываясь от жарких солнечных лучей, Таши растянулся у входа в храм. За порог святилища собаке – даже монастырской – вход строго воспрещен

Лобсанг живописует нравы ладакхского собачьего общества. Псы здесь собираются в стаи. Это настоящие бандитские группировки. Одни специализируются на том, что пугают ослов (на длинноухих упрямцев здесь возложена обязанность таскать грузы, в свободное от работы время они свободно разгуливают по окрестностям). Другие собаки дразнят дзо – эта порода скота, выведенная в результате скрещивания норовистых яков и медлительных индийских коров, незаменима для местных крестьян.

И все без исключения собаки бандиты просто обожают пугать людей. Но только когда настает ночь и деревенские улицы пустеют. Когда никто больше не вращает высоких, в человеческий рост, молитвенных мельниц, издающих приятный звон и посылающих к небу молитвы. Не повезет тому, кто звездной тибетской ночью, в час безмолвия, окажется на деревенской улице. Его окружат, облают, скаля зубы, напугают до полусмерти...

Продолжение статьи — здесь